1.
Кобыла Аграфена Ивановна,
крепкая и дикая, как перуанская красавица,
подошла к штабу генерала Пых-Пуф,
грянула копытами в деревянное крыльцо.
— «Статистая лошадка!» —
Пифагор Пифагорович Чертолуцкий
Обеспамятел в доску,
посадил всех
в несбыточную коляску
2.
Голодный бурсак
Тиберий Цезарь Горобец
и самозванка дева-царь Аксарап
в бурьянных епанчах
среди баштанных огрызков,
на лысом месте,
кинувши головы,
пляшут дикий чехардак.
3.
В бухарском халате —
изумруды и тюльпаны —
сын скромного парикмахера
щеголь малахитовый
Рахим Керап
перевернул шахские оглобли
и начертал бритвою на песке
для всех собратьев
шесть заповедей пищеварения
и хватания за нос
джентельменов с проспекта.
4.
Среди палат Флоренции
молодой чумак носач,
в синем фраке,
засохлыми глазами,
рыбьим студнем
застыл на камне.
— О, тоска, тоска!
Последность дней моих
У мачехи-чужбины,
О, тройка Русь!
Поглоти меня
в просторы полей!..
5.
На римском стадионе
из стада заезжих чудищ
в бандитских пледах до-полу,
цилиндрах-трубах
и дождевых зонтиках, —
непринужденно выпрастывался
один лишь
человек, —
с гибкой тростью
стройный улыбарь — любовник
Гоголь — синьорчо — кавалер.
6.
В распухленький день,
когда этого меньше всего ждешь,
витринной красоты
у майора Ковалева
бритвою
начисто
смылен
нос…
Кувырнулся Невский проспект…
— Хоть бы пуговицу! —
взмолил жадюга в испуге,
но даже дырочек —
в утешенье — нет, —
глянец,
кредитный паркет!
Куда деваться?
Вправо, влево,
в собор, в участок,
в газету объявления —
кругом шестнадцать!
В мыле письма,
в пене слезы —
все понапрасну!
И вдруг,
когда на это меньше всего жмешь,
подошел к зеркалу —
а оттуда
тебе улыбается
исступленной чистоты
на настоящем месте
майской редиской
собственный нос
………………………………
Преужасный случай —
падать ночью с кручи.
7.
Жил монахом забиякой,
пил горилку.
Зависть, дрязги,
вопли мачех,
вурдалаков —
под валек.
Скука, сплетни
нашпигованы на пику.
Все мозоли и чеснок
ЧЕРТА В СТУПЕ
жарким смехом
истолок.
Ради шума
ради блеску
из шишигиных когтей —
он поджарил арабески
на немыслимом пруте —
сверху пряность
из гранита и гвоздей…
Негасимый уголек
раздувает Гоголек.
Обкормил всех до отвалу —
и дьяков и поварих,
и казаков и русалок —
вот такую-то приправу
изобрел носач-шутник…
Был он кормчий и пророк,
звонкой веры ковалек.
8. КАМЕРА ЧУДЕС
«Гоголь не видел и не знал России»
Проф. С. Венгеров
Не выезжая из комнаты,
сидя на кушетке,
неукротимою опарою
вертким проскоком
обогнал всех путешественников,
вскрыл России преисподнюю.
Костью покойника,
хлестохвостиком,
бумерангом букв,
с высоким спокойствием
взял на испуг.
* * *
Бокал кипучий
подымает за всех
Граф Монте-Круча.
1943–1944